Александр Островский. Газета «Русская Германия», 25 марта 2007 г.

С большим успехом прошел по городам Германии антрепризный спектакль «Не отрекаются любя…», в котором одну из ролей сыграл популярный актер театра и кино Роман Мадянов. Нашему корреспонденту удалось поговорить с известным актером.

— Роман Сергеевич, до окончания школы вы успели сняться в десяти фильмах. Какой из них был самым запоминающимся?

— Как говорят в таких случаях, мне дороги все, но самый любимый, пожалуй, фильм Георгия Данелия «Совсем пропащий» (по мотивам романа Марка Твена «Приключения Гекльберри Финна». — А. О.). В нем девятилетним мальчишкой я сыграл главную роль в компании с Евгением Леоновым, Вахтангом Кикабидзе, Владимиром Басовым и другими замечательными актерами. Было, отчего закружиться голове, но мою только начинающуюся звездную болезнь моментально излечил режиссер Георгий Данелия. Он сказал: «Рома, не играй на публику», и эту фразу я запомнил навсегда.

— В детстве вы походили на своего героя Гека Финна?

— Конечно, и дрался, и хулиганил, да вообще примерным поведением не отличался. Самым большим наказанием было, когда после школы меня не пускали гулять.

— У многих подростков, ярко заявивиших о себе в кинематографе, актерская карьера не сложилась. Вы являетесь исключением?

— Не думаю, что я исключение, но это действительно сложный путь от детской искренности и непосредственности до настоящего актерского мастерства, так необходимого в зрелом возрасте. Далеко не все смогли пройти его. Поэтому так много разочарований и неудач, не сложившихся актерских судеб. Подростку, которого еще вчера все узнавали на улице, трудно осознать, что ему лучше заняться другим делом. У меня этот этап завершился удачно, потому что по совету отца я сделал ставку на театр, а не на кинематограф.

— Однако, несмотря на богатый актерский опыт, вам не удалось с первой попытки поступить в театральный институт.

— Ничего удивительного в этом нет. Я действительно много снимался в кино, но театральным опытом не обладал, это совершенно разные виды искусства. Никаких связей в театральном мире у меня не было, но даже при их наличии не стал бы поступать по блату. Зато на следующий год совершенно самостоятельно стал студентом ГИТИСа.

— Вы были заняты во многих спектаклях, поставленных главным режиссером Театра имени Маяковского Андреем Гончаровым. Какую роль сыграл он в вашей судьбе?

— С Андреем Александровичем я был знаком по театральному институту, где он возглавлял кафедру режиссуры. Гончаров уже тогда благоволил ко мне, и после окончания ГИТИСа я получил приглашение в его театр. Мне удалось многому научиться у него, именно он сделал меня актером.

— Получить квартиру через театр вам помогла Наталья Гундарева. Вы много играли с ней?

— Мы вместе репетировали и часто выходили на сцену. О Наташе, как и у всех, кто ее окружал, у меня сохранились самые теплые и чудесные воспоминания. Она была не только замечательной актрисой, но и отзывчивым, душевным человеком. Тратила свое время, ходила по инстанциям и добилась своего. Я оказался последним артистом в театре, получившим бесплатную квартиру в Москве.

— Более двадцати лет вы отдали Театру имени Маяковского. Не жалко было расставаться?

— Это было крайне тяжелое решение. Мы не просто проводили время в театре, мы жили им. Он был для нас домом, а дом — ночлежкой. Каждый вечер я выходил на сцену и другой жизни не представлял. Но со временем в театре произошли серьезные изменения, сменилось руководство. Я понял, что в актерской профессии мне здесь уже не предложат что-то новое и интересное.

— И вы ушли в свободное плавание: кино, антреприза, которая, как считают некоторые режиссеры, погубит российский театр. А что думаете вы?

— Глупость! Само понятие «антреприза» замечательное. Разве могли прежде встретиться на одной сцене Армен Джигарханян и Алиса Фрейндлих? Теперь у зрителей появилась уникальная возможность увидеть в одном спектакле лучших театральных артистов. Другое дело, что сначала все свелось к зарабатыванию денег, так называемым «чесам». Публику заманивали на спектакль именами популярных актеров, а на сцене, кроме стола и пары стульев, ничего не было. К счастью, такие времена прошли. Теперь нужны хорошая пьеса и декорации, разнообразные костюмы, а главное — игра артистов, достойная уровня академического театра. Иначе трудно рассчитывать на успех. К сожалению, некоторые стационарные театры скатываются сейчас до такого уровня, который антреприза уже давно прошла.

— Судя по переполненному залу, ваши гастроли по Германии проходят успешно. А какое впечатление она на вас производит?

— Я впервые в Германии и при поездке в автобусе с интересом смотрел в окно, где проплывали как будто игрушечные небольшие городки и деревушки. Однако здесь есть ощущение основательности, тут строили на века, не то что в Америке, которая кажется пластмассовой одноразовой страной. Кстати, ваша публика отличается от московской. Если в Москве с ее сумасшедшим ритмом некоторые зрители, уставшие от стояния в пробках, первые 15 минут не могут настроиться на спектакль, то здесь контакт возникает сразу. Вообще, за границей российских артистов ждут с особым нетерпением, и мы не вправе обмануть ожидания наших соотечественников.

— В пьесе «Куба — любовь моя» вы играете бомжа. Такие роли вам еще не приходилось исполнять?

— В этом спектакле я играю в тандеме с прекрасным актером Владимиром Кореневым (знаменитый Ихтиандр в фильме «Человек-амфибия». — А. О.), с которым у меня сложилось полное взаимопонимание. Наши герои не просто бомжи, которые не смогли найти себя в новой жизни. Они еще и философы, ностальгически вспоминающие о великой и ушедшей в прошлое стране под названием СССР. Роль потребовала полной самоотдачи и напряжения сил. Здесь нельзя было спрятаться ни за грим, ни за яркую одежду, а нужно было пропустить судьбу моего героя через себя. Премьера спектакля только что прошла в Театре имени К. С. Станиславского, и мне приятно, что вы уже слышали о ней.

— В армии вы дослужились до ефрейтора, а в телесериале «Солдаты» — до полковника. Как чувствуете себя в офицерской форме?

— По крайней мере, она не вызывает у меня раздражения, хотя я несколько увяз в этом сериале. Слишком долго пришлось в нем сниматься, но все-таки удалось создать полноценный и запоминающийся образ. На моем сайте в Интернете я прочитал немало положительных откликов, значит, эту огромную работу мы проделали не зря.

— В фильме «В круге первом» вы играете министра госбезопасности Абакумова. Вам удалось отыскать в этом человеке что-то положительное?

— Безусловно, хотя моя задача была не в том, чтобы оправдать его. Он обладал безграничной властью, выше были только Берия и Сталин. Я хотел показать своего героя разным: в каких-то ситуациях жестоким и непримиримым, а перед лицом грозящей ему опасности — растерявшимся, испуганным и даже беспомощным.

— Это правда, что, посмотрев картину «Гражданин начальник», зрители требовали вас убить?

— Не только после этого фильма, но — «Штрафбата» зрителям хотелось разделаться, надеюсь, не со мной (улыбается), а с теми антигероями, которых я играл. Вероятно, этот ряд отрицательных образов, сыгранных мною в кино, привел к тому, что меня стали отождествлять с ними. Но все-таки большинство зрителей после этих картин подходили ко мне, пожимали руку и выражали восхищение, а не называли сволочью или гадом.

— Все-таки привлекает ли вас положительный герой?

— Думаю, что абсолютно положительных героев на самом деле не бывает или встречаются они очень редко. Я сыграл в фильме «Участок» вполне добродушного человека, да и в «Охоте на изюбря» мой герой не предатель, а вполне порядочная личность. Когда я читаю сценарий, то для меня не столь важно — положительный или отрицательный мой герой. Главное, чтобы это был неординарный, запоминающийся образ, способный вызвать зрительский интерес. К слову, много положительных ролей я сыграл в театре, и они дороги мне.

— Фильм «Штрафбат», в котором вы снимались, не понравился некоторым отставным генералам. Почему эта тема вызывает у них раздражение?

— Нас обвиняли в однобокости, будто мы пытались показать, что войну выиграли штрафники. Это не так, но они внесли свой вклад в нашу победу, одержанную ценой многих потерь. Я разговаривал с людьми, прошедшими штрафные батальоны, и лишь немногим из них удалось выжить. Это тема, о которой военные историки и генералы говорить не любят. Фильм имел высокий рейтинг на телевидении, жаль, что его показали только один раз.

— Советское кино славилось своими детскими картинами, а что происходит сейчас?

— Беда происходит, беда. Раньше в детских фильмах снимались лучшие советские актеры, и на этих картинах выросло не одно поколение наших детей. Замечательные фильмы-сказки воспитывали смелость, отвагу и благородство, в них добро всегда побеждало зло. Теперь это в прошлом. Я знаю, что многие актеры с удовольствием снимались бы в хороших детских картинах, тем более что в нашей литературе есть много книг, достойных экранизации. Дело вовсе не в деньгах, просто должны найтись неравнодушные люди, способные вернуть этому жанру былую популярность.

— Я слышал, вы увлекаетесь рыбалкой. Удачные уловы бывали?

— Ловлю давно, с удовольствием и страстью. Как-то я вытащил сома, который потянул на 98 килограммов, правда, немного расстроился, ведь он недотянул до ста. Друзья утешали, что, пока я тянул его, сом слегка похудел. (Улыбается). Я придерживаюсь принципа, который приобретает все большую популярность в мире: поймал — отпусти. Мы не должны позволять себе варварского отношения к природе. Знаю, что в Германии на этот счет строгие правила. Приятно думать, что твой сын может поймать рыбу, когда-то отпущенную его отцом.

— Рыбаки склонны несколько преувеличивать свои успехи…

— Знаете, я недавно купил фотокамеру и свои рыбацкие рассказы, чтобы не было сомнений, иллюстрирую фотографиями.

— Но анекдот на эту тему у вас наверняка имеется?

— Один из них мне нравится особенно. Два рыболова, изрядно выпив, стали хвастаться друг перед другом. Первый говорит: «Я вчера в нашем пруду вытащил сома весом полторы тонны, длиной 5 метров». Второй помолчал и говорит: «А я вчера — небольшую щуку, но внутри у нее оказался серебряный подсвечник, и в нем три свечи горят». Тогда первый — примирительно: «Вася, я скидываю тонну, туши свечи!»

— Когда-то вы рекламировали пиво «Толстяк». Как относитесь к этому напитку?

— Пиво я очень люблю, хотя сейчас не пью. В Германии особенное отношение к этому напитку, не зря он считается одним из лучших в мире. Здесь сохранились традиции его производства, культура потребления. Нам есть чему поучиться.

— Пьянство в актерской среде случается порой. Эта проблема не обошла стороной и вас?

— Не отрицаю, зачем лукавить или заниматься ханжеством. Был такой период в моей жизни, но теперь он позади. Помогли друзья, близкие люди, и с Божьей помощью я смог справиться с этой жуткой болезнью. На моей памяти множество не только актерских, но и других человеческих судеб, загубленных этим недугом.

— Ваша жена имеет отношение к театру?

— Моя жена работала в Театре имени Маяковского сначала осветителем, а потом реквизитором. Когда я стал заслуженным артистом России, то уже не мог позволить, чтобы она занималась этой работой. Тем более что нужно было уделять внимание сыну, а я был все время занят. Наталья любит театр, и ее мнение для меня очень важно, особенно, когда она оценивает мои роли.

— А сын, Роман Романович, не мечтает пойти по стопам отца?

— Ему уже 14 лет, он выше меня на голову. Рома снялся в каком-то эпизоде, но что будет дальше, сказать трудно. Пока он комплексует, стесняется и не может понять, как папа выходит на сцену в зале, заполненном зрителями. Нечто подобное я испытывал будучи студентом, но со временем мне удалось совладать с волнением, направить его в нужное русло.

— В этом году вам исполняется 45, вы сыграли более сотни ролей в театре, кино, на телевидении. Не пора ли стать народным артистом?

— Не знаю, я ведь ушел из театра, где этот вопрос было бы нетрудно решить. Однако по этому поводу не комплексую и, чтобы получить звание, усилий не прилагаю. Хотя, что скрывать, буду рад, если какая-то организация проявит инициативу. Ведь звание — это не повод для самоуспокоения, а стимул для дальнейшей плодотворной, творческой работы.

Редакция благодарит Игоря Сенгера за содействие в организации интервью.