Тамара Клейман. Журнал «Новая неделя», 13 — 21 мая 2006 г.

Актер Роман Мадянов производит впечатление спокойного, уравновешенного, знающего себе цену человека. Большое количество замечательно сыгранных ролей не вознесло его до небес в собственных глазах: делать работу честно и профессионально — по-прежнему его главная жизненная задача…

— Роман, совсем недавно на Первом канале закончился показ сериала «Заколдованный участок», где вы, как и в «Участке», сыграли главу администрации Шарова. Съемки понравились?

— Особенно приятно было то, что собралась почти вся изумительная команда актеров, игравших в «Участке», а из новеньких все пришлись ко двору. С такой командой работать — одно удовольствие: ни перед кем не надо выпендриваться. Поэтому получали кайф и от работы, и от общения друг с другом. Придумывали, фантазировали, импровизировали.

— Одно удовольствие и никаких трудностей?

— Трудности были связаны в основном с погодными условиями: уж больно лето было жаркое и влажное. Пиджаки приходилось сушить через каждые двадцать минут, чтобы не видно было, как взмокли. Но зато оба «Участка» снимались в Тарусе, которую мы успели полюбить. Там такие места красивые.

— Сидя дома у телевизора, все, наверное, воспринимается совсем по-другому?

— Я всегда был благодарным зрителем и во время просмотра пытаюсь отстраняться от профессионального взгляда.

— Роль Абакумова в «Круге первом» по роману Александра Солженицына вы сыграли так, что многим она запомнилась и даже стала открытием года. Много пришлось перелопатить документов того времени?

— То, что рассказал об Абакумове Глеб Анатольевич Панфилов, и те рассказы отца и деда, которые я вспомнил, считал поначалу вполне достаточным, так что никаких документов специально не изучал, кинохронику не просматривал. Но к вопросу о мистике. На завтра, допустим, у нас назначена читка с партнерами, я приезжаю домой, беру пуль от телевизора, щелкаю кнопкой и… вижу на экране Абакумова. Оказывается, попал на документальный фильм о нем. Вот так нежданно-негаданно ко мне пришла информация. Правда, сразу после увиденного у меня появились определенные сомнения: Абакумов был человеком гигантского роста, где-то под два метра, не мне ровня. Но Глеб Анатольевич меня успокоил: рост — это не твоя забота, главное, что у тебя на душе. Я должен был для себя понять или придумать, каким он мог быть в личной жизни, как мог вести себя с подчиненными, с арестованными. Иногда я представлял себе, что артист Мадянов, будучи Абакумовым, должен чувствовать, если через три часа мне идти на доклад к Сталину… На самом деле это ощущение горящей земли под ногами, а ведь надо себя держать в руках. Конечно, такие роли даются потом и кровью.

— Роман, а когда вы проснулись знаменитым?

— А вы меня считаете знаменитым? Что касается узнаваемости, у меня было несколько этапов. Один раз я проснулся знаменитым в семьдесят третьем году после проката по всей стране фильма «Совсем пропащий», где я сыграл Гекльберри Финна. Меня вдруг стали узнавать на улице. Мне тогда только исполнилось десять.

— Наверняка вы собой очень гордились?

— Мой начавшийся было звездизм Георгий Данелия отшиб сразу. Я, помнится, где-то попытался выпендриться. То, что он мне сказал тогда, я запомнил на всю жизнь: «Ромик, не играй на публику». Это засело во мне, как гвоздь. Вторая волна популярности прошла, когда я сыграл у Леонида Гайдая в картине «Частный детектив, или Операция «Кооперация». смотреть фильмы 2015 года Потом популярность принес Анциферов из «Гражданина начальника» Досталя, это уже был чисто телевизионный вариант. Кто-то по «Копейке» стал узнавать. Ну а когда появился майор Харченко из «Штрафбата», тут все просто взорвалось. Фильм прошел по стране с колоссальным успехом. Все последующие роли лишь прибавляли узнаваемости.

— Быть всегда разным — от такой работы, наверное, устать невозможно?

— Как от нее устанешь, если это воздух, если это твоя жизнь?! Хотя иногда очень хочется уйти на рыбалку или в лес за грибами, уединиться в каком-нибудь глухом углу, где было бы поменьше народу, где бы не резал глаз урбанистический пейзаж. Но несколько дней вдали от работы — и вновь тянет вернуться на круги своя. Сейчас вот у меня, надеюсь, ненадолго, закончились кинопроекты, зато есть театр, отдыхать опять не придется.

— И это притом, что сын Роман Романович вас чаще видит по телевизору, а жена слышит по телефону. Но свою половинку вы опять-таки нашли именно в театре. Скажите, Роман, для вас это принципиально, что Наталья не актриса?

— Естественно, не принципиально. Если бы у меня были отношения с актрисой, конечно, я бы терпел, но это было бы неправильно. Я все время в разъездах, кто-то же должен быть дома, заниматься ребенком. А тут так сложилось, что у нас в Театре Маяковского я увидел замечательную девушку-осветителя Наталью. И все как-то молниеносно произошло: пересеклись, встретились, все сошлось… И я понял, что она очень хорошая, добрая, что она и есть моя половинка.

— Вы домашний человек?

— Абсолютно. Очень люблю готовить, особенно первое. Считаю, что без горячего первого блюда и обед не обед. Приучаю и своих домашних к этому, чтобы не бутербродничали. Так что, когда я дома и у меня есть время, обед по всем правилам гарантирован.

А еще я домосед и страшно не люблю ночевать где-нибудь, отовсюду стремлюсь под родную крышу. Исключением может стать только рыбалка.

— При таком сумасшедшем ритме съемок еще и рыбачить успеваете?

— Не успеваю. На хорошей, серьезной рыбалке уже года два не был. Но если уж беру в руки спиннинг, то это часов на двенадцать. Ловлю, фотографирую и выпускаю.

— Скажите, Роман, какую черту своего характера считаете самой важной, а что в себе не любите?

— Самой важной? Наверное, преданность своему делу, семье и надежность. Не люблю иногда возникающих приступов самомнения. С этим я борюсь, вспоминая Данелия. Иногда вспыльчивым бываю, но это связано с профессией. Дилетантов очень не люблю. Сидит полный баран, который ничего не понимает, а раздувается. Это как красная тряпка для быка, тут я взрываюсь, камня на камне не оставляю, уничтожаю просто не месте. Потом порой жалею: надо было сдержаться, быть мягче. Но это у меня редко получается.

— Наверное, в вас казачья кровь бурлит?

— Мои предки были яицкими — уральскими — казаками. Мой отец — сын казака, но сам казаком уже не был. Наверное, я не имею права себя называть казаком. Есть такая поговорка: сын казачий и… фиг собачий. Вот, думаю, я уже больше к последнему отношусь.